Гатчинская земля в годы Великой Отечественной войны

Разрушенное здание Граммофонной фабрики.

Экипаж старшего лейтенанта Зиновия Колобанова

Великая Отечественная война прервала мирную жизнь жителей Гатчины (с 1929 года — Красногвардейска). Среди них были рабочие и крестьяне, девушки и юноши, люди разного образования и профессий.

По официальным данным, с 30 июня 1941 г. во всех районах Ленинграда началось формирование частей армии добровольцев, которая вскоре стала именоваться Ленинградской армией народного ополчения (ЛАНО). 3 тысячи заявлений об отправке на фронт поступило от красногвардейских рабочих с завода «Буревестник», фабрик «Коммунар» и «Граммофон», железнодорожного узла, других предприятий.

Запись в ополчение развернулась и в колхозах Красногвардейска. Уже через неделю городская комиссия отобрала 530 добровольцев, которые были направлены в Ленинград. Десятки военнообязанных города и района стали бойцами пулеметно-артиллерийских батальонов, создаваемых для обороны укреплённых районов.

Враг вступил на гатчинскую землю в августе 1941 года и встретил ожесточенное сопротивление бойцов Красногвардейского укрепрайона. В бою у поселка Войсковицы 19 августа рота тяжелых танков KB под командованием старшего лейтенанта Зиновия Колобанова (1-й танковый полк 1-й Краснознаменной танковой дивизии) уничтожила и повредила 42 танка противника (по другим данным - 38), из них на счету Колобанова - 22 танка.

К исходу дня 21 августа танки и пехота противника, овладев Суйдой и перерезав железную дорогу Красногвардейск - Луга, подошли к поселкам Сиверский и Вырица. Завязались длительные ожесточенные бои в районе деревень Пижма - Пустошка – Красный Хутор. Они стали одной из ярких героических страниц не только обороны Красногвардейска, но и всей битвы за Ленинград.

Лишь 12 сентября, когда гитлеровцы стали обходить Гатчину с тыла, советские войска получили приказ отойти на другой, заранее подготовленный рубеж. На следующий день, 13 сентября, части 42-й армии оставили Красногвардейск. Прикрывал отход отряд ополченцев 267-го ОПАБ (отдельный пулеметно-артиллерийский батальон) под командованием политрука Андрея Григорина.

Тридцать шесть часов отряд бился с врагом на улицах Гатчины. Большинство бойцов погибло, а оставшихся в живых, в том числе Григорина, фашисты захватили в плен и после пыток казнили на городской площади. 15 сентября 1941 года с захватом Семрино и Антропшино немцы полностью оккупировали Красногвардейский район.

Обелиск Коннетабль 1941 г

Гатчинский дворец во время оккупации Гатчины

Памятник Ленину, приспособленный фашистами под дорожный указатель

Повешенные на улицах Гатчины

Мальчики чистят ботинки немецким солдатам

Концлагерь в Гатчине, Дулаг-154

(Материал взят из книги Андрея Бурлакова
«Гатчинский край в годы немецко-фашистской оккупации 1941-1944»)

13 сентября 1941 года, после ожесточенных боев, наши войска оставили город Красногвардейск. Начались страшные и трагические годы фашистской оккупации. Примерно через полтора месяца, над обелиском Коннетабль, жители города увидели зловещую свастику, похожую на огромного паука.

Оккупанты специально укрепили ее на вершине 32-метрового памятника, эпохи основателя города - императора Павла I, символизируя новую «освободительную власть». «В Гатчине, - вспоминает очевидец, - посредине дороги, на большом каменном столбе, черная свастика растопырила лапы, как навозный жук на булавке». Чего стоили городу 867 дней вражеской оккупации, хорошо известно...

Гатчину занимает 54-я истребительная эскадрилья люфтваффе «Grunherz» (в переводе на русский язык - «Зеленое сердце»), базирующаяся на военном аэродроме. Опасаясь диверсии и провокации, уже на 2 день своего господства, немцы объявили о регистрации всего мужского населения в возрасте от 14 лет. Ежедневно подростки, мужчины и старики должны были прибывать для ночлега в старинное здание довоенного Зоотехнического института. Сейчас здесь находится школа-интернат. Самых юных Гатчинцев, фашисты сгоняли во внутренний двор довоенной школы №3 (ныне - гимназии имени Ушинского). Их охраняли особенно усиленно: фашисты боялись, что они могут установить связи с партизанами и уйти в окрестные леса. В 7 часов утра всех распускали по домам. Так продолжалось в течение месяца.

В Гатчине появляются новые учреждения: немецкая комендатура, управа во главе с городским головой, биржа труда, полицейский участок, тюрьма. В доме №19 по Красноармейскому проспекту разместилось Гестапо. Гатчинский дворец занимают различные отделы штаба 50-го армейского корпуса армии «Север», здесь же был расквартирован офицерский состав, размещались всевозможные хозяйственно-бытовые службы, вещевые склады, овощехранилище, гараж, офицерская столовая.

В кухонном каре был публичный дом, часть здания занимало «общежитие» для рабочих и числа гражданских лиц и военнопленных. Здесь же находился армейский склад и офицерский магазин предметов первой необходимости. В башне дворца - радиостанция. В самом городе фашисты занимают лучшие квартиры и дома, выгоняют на улицу многих местных жителей. Гатчина была переполнена беженцами из прифронтовых территории, примыкающих к Ленинграду, и взятыми в плен красноармейцами. Шокированные масштабами численности гражданского населения и отсутствием необходимого количества продовольствия, фашисты создают в городе лагеря беженцев, преобразованные впоследствии в трудовые лагеря.

Перед входом в полицейское управление, на улице Красной, фашисты установили снятый с пьедестала памятник Ленину, стоявший на центральной магистрали города. На вытянутой руке скульптуры была укреплена фанерка со словами на немецком языке: «Retersburg». Памятник простоял несколько месяцев, а потом бесследно исчез. По воспоминаниям старожилов фашисты увезли Ленинскую скульптуру на переплавку в Германию.

ПРИКАЗЫ НЕМЕЦКОЙ КОМЕНДАТУРЫ
О ПРАВИЛАХ ПОВЕДЕНИЯ ГРАЖДАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

(Материал взят из книги Андрея Бурлакова
«Гатчинский край в годы немецко-фашистской оккупации 1941-1944»)

На городских улицах появились приказы немецкой комендатуры о правилах поведения гражданского населения. За всякое содействие большевикам, военнопленным партизанам, за сокрытие оружия и боеприпасов, за причиненный ущерб германским вооруженным силам грозила смертная казнь. Для устрашения жителей в Гатчине появились виселицы. Таких мест в городе было пять: на Базарной площади, у Коннетабля, на площади у Большого дворца, у входа в комендатуру, в Приоратском парке.

С первых дней вступления фашистов в город до лета 1942 года трупы казненных Гатчинцев в можно было видеть ежедневно. «Они висели по несколько человек на одной виселице, с прикрепленной к ногам доской, на которой было написано совершенное ими «преступление»: «За связь с партизанами», «За кражу рождественских подарков», «За поджог». Трупы висели обычно по нескольку дней, затем заменялись новыми». Среди повешенных были не только женщины и девушки, но даже дети.

В Гатчину периодически доставляли на казнь жителей из окрестных сел и деревень. Всего за годы оккупации в городе было казнено не менее 750 человек. После отмены публичных казней, расправы над жителями стали проводиться в закрытых местах. В больших количествах по городу развешивали списки повешенных и расстрелянных.

Немцы подвергли поголовному истреблению всех евреев, проживающих в городе. «Чуть ли не первое, что бросалось в глаза в Гатчине, — это плакаты с надписью «Ваш враг - юде» на заборе, утыканном колючей проволокой, возле лазарета», - вспоминал А. С. Клейн. По свидетельству горожан, евреев беспощадно расстреливали и вешали, а вместе с ними - и цыган, которых палачи тоже считали за евреев. Очевидцы вспоминали, как немцы постоянно выискивали евреев, устраивая «медицинские» осмотры. Уничтожению подверглись все мальчики-евреи существовавшего в период оккупации детского дома.

ТРУДОВАЯ ПОВИННОСТЬ
(Материал взят из книги Андрея Бурлакова
«Гатчинский край в годы немецко-фашистской оккупации 1941-1944»)

В городе была введена строгая трудовая повинность, с рабочим днем от 10 до 12 часов. Все жители, достигший 14-ти лет, обязаны были каждый день, кроме воскресенья, выходить на различные работы. Для многих это было единственным спасением выжить. Рабочие получали за свой труд крохотной паек, выдаваемый в конце каждой недели. Поэтому нередко на Биржу труда, в поисках хоть какого-нибудь заработка, приходили мальчишки возрасте 10 -13 лет. Для всех работающих были установлены различные виды штрафов и налогов, повсеместно применялись телесные наказания.

В целях вылавливания уклоняющихся от работы, немецкие власти систематически устраивали на улицах облавы и проверяли розданные населению документы. Все неработающие арестовывались, направлялись в трудовые концлагеря, подвергались телесным наказаниям. Для того, чтобы попасть на хорошую работу, часто приходилось подносить начальству ценные подарки.
В июле 1942 года, из Павловска в Гатчину, немцы эвакуировали трикотажную фабрику, преобразовав ее в пошивочную мастерскую для обслуживания немецких солдат.

ГОЛОД
(Материал взят из книги Андрея Бурлакова
«Гатчинский край в годы немецко-фашистской оккупации 1941-1944»)

Главным условием выживания жителей в период оккупации стало преодоление голода. К декабрю 1941 года запасы продовольствия у многих горожан подошли к концу. Зима была особенно трудной, участились болезни, не хватало топлива, от голода умирали дети и старики. Только с зимы 1942 года нетрудоспособное население Гатчины начало получать по 150 граммов хлеба в день, а трудоспособное - по 200 граммов и одному литру баланды «отвратительного вкуса и качества».

Часто, когда люди обращались к немцам с просьбой о выдаче хлеба, им отвечали: «Просите у товарища Сталина, чтобы он вам прислал хлеба». Истощенные голодом, они подбирали отбросы на помойках, а дети ходили попрошайничать к немецким кухням.

ДЕТСКИЙ ДОМ

(Материал взят из книги Андрея Бурлакова
«Гатчинский край в годы немецко-фашистской оккупации 1941-1944»)

Детский дом фашисты организовали для детей, лишенных родителей. «Повара в детском доме были русские, - рассказывает Л.С. Базина, жительница поселка Высокоключевой Гатчинского района, - помню, варили суп, утром давали галеты, в обед - хлеб с опилками. В июне 1942 года умер мой братик Володя, я начала отекать, уже не могла ходить. Убежать из детского дома мне помогла ночная няня. Ни имени ее, не фамилии я не знаю, но она практически заменила нам, детям, мать».

Издевательствам по отношению к сиротам в детском доме не было предела. Свидетельство об этом приведены в Акте о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в городе Гатчина в период временной оккупации. Очевидец Григорий Новиков наблюдал однажды, как немец, «стоявший в дверях детского дома, зверски избивал воспитанников, опоздавших с возвращением в детдом». Валентина Юрьевна, работница детского дома с февраля 1942 года, сообщила членам Специальной комиссии, что сама «видела, как немцы избивали детей, и слышала о прежних сотрудников много рассказов об издевательствах над детьми».

КОНЦЕНТРАЦИОННЫЕ ЛАГЕРЯ НА ТЕРРИТОРИИ ГАТЧИНСКОГО РАЙОНА

(Материал взят из книги Андрея Бурлакова
«Гатчинский край в годы немецко-фашистской оккупации 1941-1944»)

Одна из трагических страниц военной истории Гатчина связана с существованием на ее территории концентрационных лагерей. В период немецко-фашистской оккупации почти вся Ленинградская область была покрыта сетью различных лагерей. Главным вдохновителем таких лагерей Ленинградской области был бригадефюрер СС генерал-майор Штеллекер, 23 марта 1942 года убитый при выходе из своей штаб-квартиры в Гатчине неизвестным советским патриотом.

На границах города Гатчина в период оккупации действовало 4 концлагере для военнопленных:

Пересылочный лагерь «Дулаг-154», расположенный на окраине Гатчины, где одновременно помещалось 4–5 тысяч человек;
Лагерь на территории довоенного аэродрома, рассчитанный на 5 тысяч человек;
Пересылочный лагерь «Дулаг-5», на территории воинской части «Красные казармы», - на 3–4 тысячи человек;
Трудовой лагерь на территории довоенной Граммофонной фабрики, на проспекте 25 Октября, - на 200 человек.

Среди первых захватчиками был организован лагерь в Красных казармах, на территории довоенной воинской части, размещавшейся при въезде в город со стороны Ленинграда. В сентябре 1941 года сюда стали поступать военнопленные территории Красногвардейского (Гатчинского) района и других прифронтовых мест. Лагерь считался пересылочным, отсюда, после так называемой фильтрации, военнопленных распределяли по другим лагерям. Отсюда фашисты угоняли физически крепких узников в рабство в Германию.

Вновь прибывшие узники проходили строгий отбор. Планомерному уничтожению подлежали: красноармейцы, имевшие партийную принадлежность; политруки; представители еврейской национальности. Труднее всех приходилось евреям, которых гоняли на самые тяжелые работы, унижали, постоянно отсевали нетрудоспособных и больных.

Условия содержания узников были жестокими, хотя на территории самого лагеря пленные пользовались относительной свободой действий, выражавшейся в том, что за ними не было постоянного присмотра. Работоспособных пленников постоянно гоняли на тяжелые работы, над ними издевались, их наказывали и избивали за различные провинности. Повезло тем, кто трудился на хлебозаводе, железной дороге, и в других местах на территории города, их лучше кормили. Но таких было немного.

Зимой 1941/42 годов в концлагере «Дулаг-154» была введена так называемая «карусель», состоявшая в том, что слабых и больных узников, не имеющих силы работать, выводили полураздетыми на мороз, и заставляли непрерывно ходить по кругу в одну сторону в течение шести-восьми часов.

При этом происходил отсев больных, которые падали на землю. К концу дня по кругу двигалось небольшая кучка наиболее выносливых людей, которых признавали здоровыми и направляли на работу.

Насколько жестким был режим лагерях, можно судить по отчетной справке лагерного начальства: «Пересыльный лагерь №154 на (10.07.1942 года): содержится - 11500 человек, умерло 7196, отправлено в Германию - 800 человек, завербовано в русскую роту - 180 человек».

Конвоиры жестко избивали заключенных и обессиленных голодом людей за малейшее промедление в работе. Кроме того, пороли розгами и резиновыми плетками за самые незначительные нарушения установленных правил. Особенно свирепствовали эстонские полицаи. Смертность в концлагерях была очень высокой. Люди погибали от холода и от эпидемий, разразившихся в результате скученности, отсутствие мыла и антисанитарных условиях бараках, вызвавших сильнейших вшивость заключенных. Особенно зверским способом нацисты расправлялись с больными, заразившимися тифом. Фашисты заживо сожгли 70 пленных красноармейцев, больных тифом, закрыв их в здании бывшей столовой Граммофонной фабрики, предварительно облив здание бензином.

Лагерем смерти называли концлагерь, созданный на довоенном гатчинском аэродроме. Помимо военнопленных в нем содержались и гражданские лица. Сюда на работу немцы периодически гоняли женщин и подростков. Среди узников этого лагеря было самая высокая смертность. Очевидцы Алексей и Васильев, в 1944 году, сообщили членам Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, что «видели, как умерших военнопленных вывозили для погребения в рвы восточной части города, на грузовиках, сваленными как дрова».

Кроме того, в городе существовала три концлагеря для гражданского населения: на Хохловом поле, на территории «Красных казарм» (концлагерь действовал в 1943 году) и на станции Гатчина - Балтийская - Товарная в районе Тосненской улицы. Особенно жестким режимом содержания отличался трудовой лагерь на Хохловом поле, в котором содержалось много матерей с детьми и подростков. Отсюда на различные городские работы гоняли даже 8 - 12-летних мальчишек. Попадали в лагерь за различные провинности и жители окрестных селений.

Когда гражданских заключенных стало нечем кормить, немцы разрешили им выходить за территорию лагеря в поисках пропитания. По воспоминаниям очевидцев, в лагере на Хохловом поле, в первые месяцы после начала оккупации, в отдельных блоках содержались военнопленные, положение которых было безнадежным, а содержание ужасным. В ноябре 1941 года в одном из бараков этого лагеря вспыхнул тиф. Фашисты облили здание бензином и подожгли. Тогда заживо сгорело 170 человек.

Это трагическая, печальная страница военной истории Гатчины - города Воинской славы, до сих пор не увековечена достойным образом.

Русские войска в день освобождения Гатчины, 1944 год

Январь 1944 г. Сгоревшее здание милиции.

Январь 1944 г. Сгоревшее здание школы №4 на ул. Чкалова.

Освобождение Гатчины

(Материал взят из книги Андрея Бурлакова
«Гатчинский край в годы немецко-фашистской оккупации 1941-1944»)

Первая масштабная эвакуация жителей Гатчины прошла в октябре 1943 года, вторая, начавшаяся в конце декабря того же года, не была доведена до конца, вследствие панического отступления оккупантов из Гатчины в январе 1944 года.

Точное число угнанных в рабство советских людей установить невозможно. Согласно проведенным немецким командованием в июне 1943 года перерегистрации населения города, в нем находилось 22 тысячи жителей. Когда наши войска освободили Гатчину, в ней оставалось всего около 2500 жителей.

Пробил час освобождения гатчинской земли от захватчиков. Перейдя в решительное наступление против сил 18-й немецкой армии, осаждавших Ленинград, наши войска прорвали вражескую оборону и двинулись на запад. Вечером 25 января 123-й стрелковый корпус 42-й армии подошёл к северо-западной окраине Гатчины, а соединения 117-го стрелкового корпуса героя советского союза генерал-майора Василия Алексеевича Трубачёва начали штурм города с востока.

Последний своего пребывания в Гатчине фашисты начинают планомерное уничтожение города: поджигают Большой дворец, довоенное здание Граммофонной фабрики, где размещался концлагерь, горят здания «Красных казарм», школы №4 и музея истории города (здесь находились госпитали), полицейского управления на Красной улице, здание Лесной оранжереи в Гатчинском парке.

«Зондеркоманда, с ранцами за плечами, методично обходит улицы и все поджигает, взрывает даже телеграфные столбы. Дошел слух, что церковь взорвут», - вспоминал Б. Ф. Патрикеев. Они взрывают здание городского театра, Варшавский и Балтийский вокзалы, почти все мосты в Гатчинском парке...

Накануне освобождения, когда бои с противником развернулись уже на подступах Гатчине, жители города пытались укрыться в подвалах своих домов и в Павловском соборе. «Мы понимаем, что будут большие бои, - рассказывал Б. Ф. Патрикеев. - Боимся больше всего угона в Германию. Оставшееся гатчинцы потянулись в Павловский собор. Подвал там был забит людьми. Нам уголок все же достался... За день до освобождения появляется группа наших разведчиков. Завязался бой. Из церкви брат и сестра, Вера и Гриша Поддуражные, решили пойти домой на улицу Солодухина и наткнулись на двух раненых. Они на санках-волокушах укрыли их своем сарае. Все мы об этом узнали. А бой уже близко. Похоже, разведчики были разбиты. Вдруг открывается дверь нашего подвала и врывается советский офицер: «Можно скрыться?». Он отстреливался до последнего патрона. Мы все повисли на нем с криками радости. А потом испугались. Старый немощный батюшка, ему под 80 было, и он только лежал, приказал закрыть ворота. Офицера закидали узлами... Ближе к вечеру офицер снял бушлат и оказался в парадной форме золотыми погонами, грудь - вся орденах и медалях. Он был то ли ст. лейтенант, то ли капитан. «Не волнуйтесь, продержитесь 1 ночь, завтра будете свободными»»...

В Акте о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в городе Гатчина, составленном в 1944 году, сообщает, что в подвальное окно собора отступающие фашисты бросили гранату. Здесь же говорится, что священник Федор Забелин спрятал в ризнице храма разведчика – «красного командира».

«Когда немцы уходили из Гатчины, мы с мамой прятались в подвале частного дома на улице Солодухина. Не только мы - там много народу пряталось..., - вспоминала Т. В. Шарапаева. - Немцы заглянули в подвал, увидели одних женщин и детей, махнули на нас рукой: «А-а рус, рус...», - и закрыли крышку, а мы, сжавшись, ждали, что они начнут по нам стрелять... Когда стрельба прекратилась, мы вышли из подвалов и увидели, что наши идут. Конечно, встречали их с великой радостью. С криками «ура», со слезами...»

(Материал взят из книги Андрея Бурлакова
«Гатчинский край в годы немецко-фашистской оккупации 1941-1944»)

Захватившие Гатчину в сентябре 1941 года немецкие войска, к удивлению, не встретили в городе антифашистского сопротивления. Попытка создать подпольный центр местными властями накануне прихода оккупантов сорвалась. Неудачно заканчивались и все усилия направить сюда представителей из Ленинграда: сбор сведений разведывательного характера жестоко пресекался гитлеровскими спецслужбами. Однако в городе, на нелегальном положении было оставлено несколько человек, которые должны были способствовать налаживанию связей между патриотами, стать основными «передатчиками» информации разведывательного характера. Из-за огромного риска на первом этапе их деятельность велась очень осторожно и скрытно.

Город не сдавался, и не все гатчинцы склонили свои головы перед врагом. В сложных и опасных условиях оккупации, под носом у фашистов, они объединялись в различные группы народного сопротивления. Почти все основные участники борьбы с гитлеровскими палачами были впоследствии выданы предателями и расстреляны. Подвиг подпольщиков до сих пор остается белым пятном в отечественной истории и является практически не исследованной темой среди краеведов.

ИГОРЬ РЫБАКОВ

Один из наиболее выдающихся деятелей антифашистского движения, организатор ряда подпольных групп. Игорь, которого по причине болезни не взяли на фронт, был арестован осенью 1941 года и брошен в концлагерь в Красногвардейске. Но состояние военнопленного не сломило девятнадцатилетнего юношу, и он решил, несмотря ни на что, бороться с захватчиками. Пока еще не будучи уверенным в том, какими методами осуществлять эту деятельность, он решил пока «выслуживаться» перед лагерным начальством.

Вскоре гитлеровские чины замечают красивого, старательного и аккуратного юношу, свободно владеющего немецким языком. Игоря назначают на должность переводчика у начальника лагеря. Затем гитлеровцы доверяют ему более высокий и ответственный пост переводчика при военном коменданте лагеря.

Имея доступ к документам, Рыбаков добывал важные сведения для партизан. Ему удавалось снабжать поддельными документами наших военнопленных, помогал им бежать. Часть из того, что сумел сделать советский патриот, находясь в самом фашистском логове, известно: много наших людей обязаны ему жизнью. Следы деятельности Игоря Рыбакова прослеживаются буквально во всех операциях, совершенных подпольщиками в оккупированном городе. Игорь Рыбаков был выдан предателем и расстрелян в 1943 году.

НАДЕЖДА ФЕДОРОВА

Надя работала продавцом хлебного магазина. Как потом стало известно, что девятнадцатилетняя комсомолка была оставлена в городе для сбора данных о передвижении воинских частей в ближнем тылу гитлеровцев и передачи их в разведуправление фронта. С этой целью она устроилась кладовщицей на занятый немецкой авиацией Гатчинский аэродром. Миловидная девушка умело держалась и среди солдат, и среди гитлеровских офицеров. Труднее было выносить косые взгляды гатчинцев, хорошо знавших продавщицу из хлебного магазина.

Однако девушка-патриотка выдержала столь тяжкие испытания. Она оказалась хорошим конспиратором. Ни друзья, ни даже родители не догадывались о ее подпольной деятельности. Надя предусмотрительно поселилась отдельно, в комнате на втором этаже дома №25 по улице Герцена, чтобы в случае ее провала никто не пострадал. Здесь же она встречалась с товарищами и получала интересующие командование фронта разведданные, которые по особому каналу связи попадали затем в осажденный Ленинград.

Вот что рассказал ленинградский писатель-документалист Николай Виссарионович Мосолов:

«Поздним февральским вечером 1942 года оперативный дежурный штаба Краснознаменного Балтийского флота доложил командующему:

- Товарищ адмирал, нашими радистами перехвачена странная радиограмма из района Гатчины... Давалась открытым текстом. Дважды упомянуто, что передает какая-то «перепелка». А в конце три слова:

«Прощайте. Надя с аэродрома».

Текст неполный, путаный, но точно приняты слова: «На товарной станции необычное скопление воинских эшелонов».

Командующий КБФ адмирал Владимир Филиппович Трибуц на некоторое время задумался, а затем твердо сказал:

- Достать станцию нужно.

В это время в Гатчине немцы и не подозревали о каком-то нападении. Ведь в штабе Кюхлера хорошо знали, что наши пушки за сорок километров не бьют, а с воздуха они были всегда прикрыты авиацией, расположенной на Гатчинском аэродроме и в Сиверской. Поэтому они позволили себе такое большое скопление воинских эшелонов на железнодорожном узле.

И вот 19-я отдельная тяжелая железнодорожная батарея моряков обрушила огонь своих мощных орудий на указанную цель.

Комбат майор Меснянкин пошел на исключительный риск — подогрел полузаряды для увеличения дальности полета снарядов. И они накрыли фашистские эшелоны. Более недели гитлеровцы не могли наладить движение на Гатчинском железнодорожном узле».

Однако вернемся к трофейным документам. В одном из них следователь штурмшанфюрер СС сообщает, что Надю Федорову допрашивали трижды. Между допросами к ней в камеру подсаживали агентов. Все тщетно!

Её расстреляли 30 июня 1942 года у каменной стены парка «Сильвия». Она опоздали с уходом в партизаны всего на два дня. Когда уже были собраны оружие и боеприпасы, продовольствие и медикаменты.

СЕРГЕЙ СТЕПАНОВ

Сергей Степанов - боец народного ополчения из Ленинграда. Когда часть, в которой он служил, была разбита под Лугой, ему удалось вырваться из окружения и, переодевшись в гражданскую одежду, пробраться в Красногвардейск.

В трофейном гестаповском документе Степанов упоминается как руководитель группы из десяти человек. Так оно, в сущности, и было. Возле Сергея объединились заместитель политрука Игорь Иванов, рядовые Иван Максимков, Николай Александров и другие военные, которые хотели вернуться в ряды Красной Армии и беспощадно бить врага. Как выяснилось впоследствии, связь группы Сергея Степанова с группой Шуры Дрынкиной была установлена через Надю Федорову.

Как и остальные подпольщики, Сергей Степанов вел среди населения агитационную работу, рассказывал им правду о положении дел на фронтах, поддерживал в гатчинцах веру в неминуемую победу советского народа над гитлеровскими захватчиками.

По воспоминаниям местных жителей Сергей часто беседовал с жителями Лесной улицы, на которой он жил. «Не падайте духом, женщины, - говорил он. - Не верьте гитлеровцам, будто бы у Советского Союза нет больше сил бороться против немецкой армии. Это враки. Силы наши огромны. Фашисты несут небывалые потери. Скоро Советская Армия пойдет в наступление, и вы снова встретитесь с мужьями».

Его расстреляли 30 июня 1942 года у каменной стены парка «Сильвия».

ИВАН МАКСИМКОВ

До войны на одном из судов Ленинградского пассажирского агентства работал комсомолец Иван Максимков. Его и сейчас помнят старые водники. Это был веселый паренек, первый в труде, запевала хороших комсомольских дел.

Летом 1941 года молодому речнику, который был помощником механика на пароходе «Пятилетка», не пришлось закончить навигацию. Он ушел на фронт сражаться с гитлеровскими захватчиками.

Прошло более двадцати лет. О судьбе Ивана Максимкова не знали ни родные, ни товарищи по работе - комсомолец пропал без вести. И вот недавно в центральной и местной печати появились сообщения о подвиге двадцати пяти, героев из партизанского комсомольско-молодежного отряда города Гатчины. Одним из руководителей подпольного центра был Иван Максимков.

С первых дней оккупации молодые патриоты начали активную борьбу с фашистами. Они пускали под откос вражеские эшелоны, минировали мосты, помотали советским военнопленным бежать из неволи.

В начале 1942 года подпольная комсомольская группа должна была перейти линию фронта. Этого не удалось сделать. Молодые партизаны были выданы провокатором и арестованы.

Двадцать пять патриотов были расстреляны 30 июня 1942 года гитлеровцами. Вместе со своими боевыми друзьями геройской смертью погиб и речник Иван Максимков. Молодежь Ленинградского пассажирского агентства гордится тем, что в их коллективе рос и воспитывался партизан-комсомолец. По решению комсомольского собрания в красном уголке сделан стенд, посвященный памяти Ивана Максимкого.

НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВ

Николай Александров родился в Ленинграде 21 ноября 1924 года. На момент начала великой отечественной войны он работал электромонтером на ленинградском заводе «Электросила».

Оказавшись в Гатчине, Николай Александров вступил в одну из групп антифашистского молодежного подполье, которое возглавлял Сергей Степанов. Сведения, как они нашли друг другу, не известны. Он, так же как Иван Максимков, выполнял поручения Степанова, готовясь уйти в партизанский отряд. На момент гибели ему было всего 17 лет.

На открытом судебном процессе в Гатчине Воронцова, рассказывала, как предала Александрова. На этом суде находилась сестра Николая Александрова - Антонина Дмитриевна. Его мать - П. Е. Александрова присутствовала на торжественном открытии памятника гатчинским комсомольцам-подпольщикам в парке Сильвия в октябре 1968 года.

МАРИАННА ОЛЕЙНИКОВА

Уже с первых дней фашистской оккупации М. В. Олейникова возглавила в поселке группу местных патриотов, которые тесно были связаны с Гатчинской подпольной организацией. Оставаясь на должности врача, она с огромным риском для жизни решительно действовала под самым носом у немцев и их прислужников. Ее дом, стоявший на окраине поселка, к которому примыкали лес и поле, оказался удачным местом для организации перевалочного пункта и временного размещения военнопленных и гражданского населения, впоследствии уходивших в партизанские отряды или в более отдаленные от Гатчины укромные места, где они могли затеряться от фашистов, имея на руках поддельные документы. Многие из этих людей активно занимались подпольной работой. Местом их укрытия была небольшая банька, стоявшая в отдаленной части участка. У Олейниковой также находили временный приют узники, сумевшие выбраться из окрестных концлагерей. Здесь их лечили, переодевали, снабжали продовольствием и удостоверением личности. Здесь же подпольщики встречались с представителями партизан, Марианна Васильевна передавала им продукты и одежду, собранные у населения, медикаменты и перевязочные материалы, которые она получала от главного врача Гатчинской городской больницы Николая Александровича Поклонова и переправляла в поселок. Как же на оккупированной территории все это удавалось делать.

М. В. Олейникова, с ее большим авторитетом на суйдинской земле имела в Высоко-Ключевом многочисленных помощников из числа местных жителей. Ее деятельность проводилась под прикрытием старосты поселка Высоко-Ключевой Александра Михайловича Макина, жившего с семьей в соседнем доме. Его старшая дочь Валентина, совсем еще юная девчонка, рискуя собственной жизнью, выполняла различные поручения Олейниковой, чаще всего связанные с передачей поддельных документов и доставкой их из Суйды в Гатчину. Фашисты, бдительно охранявшие подступы к городу и территорию, прилегающую к Варшавской железной дороге, даже не подозревали, что у девочки, идущей вдоль железнодорожного полотна якобы на Гатчинский базар менять на хлеб какие-то продукты, на дне корзинки были спрятаны поддельные удостоверения личности. Но как не странно главной «защитой» деятельности патриотов был начальник сельского гражданского населения, назначенный фашистами Павел Николаевич Вальберг, обрусевший немец, который жил во флигеле рядом с домом Олейниковой оценив все достоинства врача. Это соседство было как нельзя кстати...

В конце 1943 года, когда до освобождения гатчинской земли оставалось уже совсем немного времени, выдали предатели - местные полицаи. М. В. Олейникову арестовали, когда у неё в доме находился представитель одного из партизанских отрядов. Женщину жестоко избили и, раздев догола, по промокшей, холодной осенней дороге повели на допрос в немецкий штаб. Олейникову долго пытали, но она не выдала ни одного имени местных патриотов. Рискуя собой, она спасла жизнь другим. Вспоминает участница партизанского движения в Гатчинском районе А.А. Парай: «В октябре 1943 года многие члены партизанского отряда были арестованы. Их поместили в Гатчинскую тюрьму, где после пыток и избиений они были брошены в одиночные камеры. Через сутки меня поместили в камеру №7 общего режима, где я и встретилась с М.В. Олейниковой. Утром ее увели на допрос, глубокой ночью бросили к нам в камеру. Тело ее было все синим, она была в одной рубашке, окровавленная, с распущенными черными косами. Я ухаживала за ней двое суток. Вечером ее снова увели на допрос под руки: ходить и стоять она не могла. Больше она не вернулась. Я узнала, что избитая в очередной раз, она была брошена в ледяной подвал, где и умерла, никого не выдав».

В зверских мучениях М В. Олейникова умерла в Гатчинской тюрьме. Могила ее неизвестна, но память о ней жива и сохраняется в названии улицы.